science-review.ru
Отечественное гончарововедение в целом заметно изменилось за последние двадцать лет. Значительная часть работ по-прежнему является традиционным поиском новых трактовок и «идей» в произведении. Однако наряду с этим появляются попытки творчески переосмыслить некоторые элементы новых западных подходов. Тем не менее подавляющее большинство свежих по духу работ демонстрируют попытки привнести в гончарововедение методы культурологии.
Следует отметить роль отдельных изданий. Долгое время в России сборники материалов международных конференций, проводимых музеем И.А. Гончарова в г. Ульяновске, были едва ли единственными изданиями, позволявшими гончарововедам высказаться по поводу наиболее острых проблем. Правда, наибольшую ценность в этих сборниках традиционно представляли статьи биографического характера. Прежде всего это были статьи самих научных сотрудников музея, притом в значительной своей части они касались вопросов родословной писателя и симбирского периода его биографии. Глубокая фактологическая база отличала целый ряд замечательных статей, посвященных тому или иному периоду биографии писателя, например, статью Н.М. Егоровой «К вопросу о окружении И.А. Гончарова в годы учебы в Московском университете»[1], статьи М.Б. Ждановой («И.А. Гончаров и Трейгуты»)[2], И.В. Смирновой («К истории дома Гончаровых»)[3], Т.И. Орнатской «И.А. Гончаров – член кают-компании фрегата «Паллада»»[4] и др. Помимо публикаций гончаровских текстов, сопровождаюшихся, как правило, добротным научным комментарием, как и всегда, множество работ в указанных сборниках посвящено исследованию взаимосвязей Гончарова с русской и европейскими литературами его времени. Речь идет о связях Гончарова с Н.М. Карамзиным[5], А.А. Фетом[6], Л.Н. Толстым[7], Ф.М. Достоевским[8], М.Н. Загоскиным[9], И.С. Тургеневым[10], А.Ф. Писемским[11], Ж. Санд[12] и др.
Что касается собственно проблем поэтики, то современными гончарововедами в этой области было сделано немало интересных, хотя, чаще всего, не принципиальных наблюдений, расставляющих те или иные акценты, влияющие на трактовку произведения. Весьма характерна в этом отношении статья интересной итальянской исследовательницы Михаэлы Бёмиг о «Сне Обломова».[13] Статья посвящена выявлению цивилизационно-культурного потенциала жителей Обломовки. Вполне ожидаемо, в традициях западного восприятия русского и православного менталитета, автор приходит к выводу об «атрофии их ассоциативного воображения и метафорического преобразования». В терминологии современного «культурологического» литературоведения М. Бёмиг говорит о «страхе вертикальности» и, в сущности, повторяет те выводы, которые составляли основной тезис советского литературоведения, имеющий своими истоками еще известную статью Н.А. Добролюбова «Что такое обломовщина»: «Обитатели Обломовки... предпочитают придерживаться горизонтали. Поэтому они ведут жизнь на уровне растительного мира... Следовательно, обломовцами духовно прегражден доступ к вертикальному измерению, и такое положение лишает их возможности метафизического освобождения».[14] Противоположна по выводам статья польской исследовательницы Халины Халацинской-Вертеляк, которая считает, что Обломов «предельно продуктивен в своей, на вид неподвижной, лени».[15] Х. Халациньска-Вертеляк также говорит о «горизонтальной позиции героя» (с. 189), но оценивает творческий потенциал Обломова иначе, акцентируя «скрытую силу периферии».[16] Работа польской исследовательницы построена на терминологии психоанализа в духе З. Фрейда в сочетании с философией архетипов и символов К. Юнга. Ольгу Ильинскую она определяет как женщину «с развитым конфликтным началом» и сравнивает ее в этом плане с Анной Карениной Л. Толстого и Настасьей Филипповной из «Идиота» Ф. Достоевского, а Агафью Пшеницыну называет героиней, «загадочно стилизованной на «мать-землю»...».[17] Однако вся статья представляет собою ряд любопытных предположений и определений, не поддержанных, к сожалению, доказательной базой. Основная часть статей, посвященных поэтике Гончарова, касается образной системы и мотивов гончаровских романов.[18] Есть исследования идиллического компонента в гончаровских романах[19], психологизма Гончарова[20], поэтики детали в его текстах[21]. Особенное внимание обращают на себя работы В. Сватоня и А.А. Фаустова, посвященные жанровым вопросам.[22] Как и ранее, исследователи постоянно возвращаются к вопросам выражения авторской позиции Гончарова, к проблеме его объективности и субъективности.[23] Значительный интерес представляет, на наш взгляд, статья А. Бурмейстера «Поэтика Гончарова: бесстрастие или насмешливость»[24]. Статья намечает определенные перспективы в исследовании поэтики писателя.
Что касается методологических поисков зарубежного гончарововедения, то здесь следовало бы обратить внимание прежде всего на немецкую и венгерскую школы гончарововедения. В Германии издано несколько сборников научных трудов, посвященных личности и творчеству Гончарова. Международный Гончаровский конгресс 1991 года, проведенный в Бамбергском университете, дал заметный толчок новаторским разработкам гончарововедов Германии, России, США, Канады, Франции, Японии.[25] Немецкое гончарововедение представлено такими именами, как Г. Роте, П. Тирген, Р. Нойхойзер, В. Козак, Г. Шауманн и др., в трудах которых творчество Гончарова рассматривается зачастую в непривычном для русского литературоведения ракурсе – и однако являются в целом традиционными, вращающимися прежде всего в области идей Гончарова, его философии жизни. Их работы лишены такого крупного недостатка многих современных западных работ, опирающихся на новые методы исследования (психоаналитика и пр.), как эмпиризм. Иное дело – венгерские гончарововеды. В работах А. Ковача, Э. Рёриг, А. Молнар и других венгерских авторов безраздельно господствует нарративный подход к исследованию художественного произведения.[26] Текст в таких работах рассматривается не на уровне идейно-содержательных компонентов, а на уровне малейших, но, как правило, не рядовых формальных сегментов, всесторонее и чрезвычайно конкретное исследование которых может в конечном итоге вывести автора и на некое идейно-содержательное обобщение, но чаще всего этого не происходит, ибо все обобщения касаются прежде всего собственно отдельных элементов поэтики. Достоинства этого подхода очевидны: видимая объективность, опирающаяся на статистические и иные данные, необычайная конкретика в изучении произведения, текст рассматривается исследователем словно бы под микроскопом. Но эти достоинства соседствуют и со значительными издержками метода, а именно: с отсутствием больших и значимых обобщений, а кроме того – с нагромождением терминологии, за которой, впрочем, часто скрываются довольно простые и, к сожалению, уже известные идеи по поводу гончаровских произведений. Впрочем, нарративный метод, на наш взгляд, весьма перспективен в исследовании именно Гончарова, притом нужно учитывать, что сам по себе метод не обеспечивает еще глубокого исследования, и уровень одаренности ученого – даже при изобилии терминологии, не оставляющей «живого места» в рамках научной статьи, – всегда ощутим. Перспективен метод потому, что именно текст Гончарова, в котором идеи выражаются не столько словесно, сколько образно, игрой деталей, притом густо замешенный на самых разнообразных деталях, символах и прочих «мелочах», оркестрирующих в произведении, нуждается в прочтении «под увеличительным стеклом». В письме к И.С. Тургеневу от 28 марта 1859 года Гончаров невольно отмечал особенности своего собственного таланта, когда отговаривал Тургенева идти по своим стопам: «Вам, как орлу, суждено нестись над горами, областями, городами, а Вы кружитесь над селом и хотите сосредоточиться над прудом, над невидимыми для Вас сверху внутренними чувствами, страстями семейной драмы. Хотите спокойно и глубоко повествовать о лице, о чувстве, которых по быстроте полета не успели разглядеть, изучить и окунуться сами в его грусть и радость».[27] Обратим внимание на то, как «снижается» к конкретике жизни Гончаров: с высоты «областей и городов» он спускается на уровень «села», а потом еще ниже, он «сосредоточивается над прудом», переходит к отдельному «лицу», к его «грусти и радости». Гончаров как бы сам указывает нам, что исключительно с «орлиной» высоты в его творчестве многое не разглядеть, нужно вместе с ним «задержаться» на конкретике жизни, которую ошибочно раньше называли «бытописанием», и окунуться в эту конкретику. В любом случае необходимо отметить монографию молодой венгерской исследовательницы Ангелики Молнар, которая так и называется: «Поэтика романов И.А. Гончарова».[28]
Традиционно интересна и сильна англо-американская часть гончарововедения, опирающаяся на широкий спектр методов современной филологической науки («новая критика», мифологическая, экзистенциальная критика, рецептивно-эстетические теории, психоанализ, феминистская критика). Тем не менее, Ю.Г. Бабичева правильно отмечает: «На наш взгляд, это дополняет, но ни в коем случае не умаляет роль традиционных подходов к изучению творческого наследия писателя...»[29]. В этом смысле прежде всего следует сказать о традиционных, широких по замыслу, работах профессора университета штата Джорджия (США) Елены Краснощековой, с именем которой – еще в период ее пребывания в СССР, отчасти связан толчок к развороту в сторону нового прочтения Гончарова. Речь идет о ее небольшой брошюре, в которой была дана свежая трактовка романа «Обломов».[30] Не прошла незамеченной и ее большая по объему монография «И.А. Гончаров: мир творчества».[31] Творческое наследие романиста представлено в монографии Е.А. Краснощековой как целостный мир, созданный по единому авторскому сверхзамыслу. Гончаров, по мнению исследовательницы, имел целью проникнуть в самую суть феномена взросления (или невзросления) человека в «школе жизни». В традициях идеологии просветительства писатель связывает воспитание со всеми, а не только ранними этапами жизни. Главная идея книги американской исследовательницы состоит в том, что Гончаров рассматривается прежде всего как представитель идеологии Просвещения, а гончаровский роман – прежде всего как «роман воспитания». Несмотря на то, что идея не абсолютно нова, она впервые разработана со всей полнотой и тщательностью, на материале всего творчества писателя, широкого литературного и философского контекста. Результаты исследования Е.А. Краснощековой, несомненно, будут учтены в дальнейшем в гончарововедении.
Современные методы англо-американского гончарововедения проявились в ряде интересных публикаций, представленных в сборнике «“Обломов,, Гончарова» (1998), изданный под редакцией Галины Димент[32]. Наиболее характерна статья Джона Гивенса «Утроба, могила и материнская любовь: фрейдистское прочтение Гончарова» (JohnGivens. Wombs, Tombs and Mother Love: A Freudian Reading of Goncharov’s). Наблюдения Д. Гивенса не лишены оснований, хотя представляются несколько прямолинейными и поверхностными. Исследователь исходит из того, что сон – помимо остальных значений – является доминирующим состоянием внутриутробной жизни человека. Попытка Ильи Ильича Обломова всячески отгородиться от окружающей жизни, уйти от нее (исследователь считает одним из проявлений этого то, что Захар создает вокруг Обломова атмосферу «утробы», герметичное пространство: «Он укрывает его, подоткнув под него одеяло, закрывает ставни, двери и удаляется в свою комнату»[33]). Подсознательным стремлением Обломова удалиться в спокойное и тихое место от мира, от жизни, которая «трогает, везде достает», желанием «вернуться к истокам» объясняет Д. Гивенс столь большую роль в романе образа матери и замкнутое пространство дома в Обломовке. Закрытое пространство этого дома исследователь трактует как метафорический образ материнской утробы.[34]
Представленные в англо-американском литературоведении подходы к текстам Гончарова дополняют, но вовсе не умаляют роли традиционных методов исследования творчества писателя. В целом в последние десятилетия исследователями творчества И.А. Гончарова немало сделано в области поэтики, хотя здесь многое еще только намечено (учитывая, что все более широкое распространение получают нетрадиционные методы изучения поэтики русской литературы, и Гончарова в частности) и нуждается в развитии.
Работа выполнена при поддержке РГНФ проект № 14-04-00286 «Этика и поэтика И. А. Гончарова».
Библиографическая ссылка
Мельник В.И. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИЗУЧЕНИЯ ТВОРЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ И.А. ГОНЧАРОВА В 1990 – 2010 гг. (ПРОБЛЕМЫ ПОЭТИКИ) // Научное обозрение. Реферативный журнал. – 2016. – № 3. – С. 76-80;URL: https://abstract.science-review.ru/ru/article/view?id=785 (дата обращения: 21.12.2024).